С момента публикации нашумевшего доклада Института современного развития «Россия XXI века. Образ желаемого завтра», состоявшейся с месяц назад – 3 февраля, – нет конца толкам на тему близости изложенной концепции президенту Дмитрию Медведеву. Ведь когда речь шла о статье Владислава Суркова «Национализация будущего» с её концептом «суверенной демократии», всё было предельно ясно: разработка вышла из аппаратных недр Кремля и направлена прямо на идеологическое обеспечение «путинского курса». С уходом Владимира Путина с поста президента власть и экспертное сообщество столкнулись с проблемой продолжения пресловутого «курса». Новое слово-паразит из политического лексикона – «тандем» - с самого начала зазвучало подозрительно. Теперь же ситуация – если не политическая, то когнитивная уж точно - и вовсе близка к обострению.

Каков статус ИНСОРовского доклада в современной системе управления общественным сознанием? Есть ли это лишь попытка «внушения» со стороны либерального экспертного крыла президенту, колеблющемуся на границе «вечного преемничества» и политической автономии? Такова декларация, собственно, самих либеральных экспертов. Противоположная гипотеза заключается в том, что источником идеологической инициативы снова выступает сам центр – но уже не тот центр, что раньше. Не Путин и даже не «тандем». Заказчиком ИНСОРовского текста является та инстанция внутри поляризованного и продолжающего поляризоваться «тандема», которая персонифицируется непосредственно в фигуре Медведева. А если ещё точнее, то в таком развороте этой фигуры, в котором она противопоставляется Путину и всему его «курсу».

Линия на «модернизацию» - в том виде, в котором она представлена в докладе, однозначно не является логическим продолжением «путинского курса», не вытекает из «плана Путина». Путин – равно «нулевые» - равно «бюрократическая вертикаль» - равно «Мюнхенская речь» – равно «сырьевая держава» – жёстко не равно ИНСОРовской «модернизации».

Последняя, напротив, строится на отрицании, преодолении, концептуальной критике всего «путинского» ряда. И хотя имён Путина и Медведева в качестве знаков двух противопоставленных друг другу альтернатив мы в тексте доклада не встречаем, намеки проступают довольно отчётливо. Во всяком случае, логическое наведение на них не требует особого умственного изощрения.

Итак, текст ИНСОРа является значимым артефактом в системе вещей, событий и тенденций, составляющих актуальную интригу сегодняшней российской власти. То, какой из двух вышеприведённых гипотез относительно его происхождения следует отдать предпочтение, есть дело не только личной осведомлённости, но и – чаще – личного выбора и, так сказать, политического кредо.

Однако, при всём богатстве нюансов есть очевидный повод считать, что если Медведев и его ближайшее окружение и не были непосредственными заказчиками текста, то они, по крайней мере, внимательно в него вчитались. Недавний «шухер», наведённый президентом в МВД, даёт основания думать, что снаряд, запущенный Гонтмахером и Кº, попал в цель. Ведь всё, сказанное за последнее время на высшем уровне по поводу необходимости реформирования МВД, определённо соответствует тому, что прописано на этот счёт в пресловутом докладе.

А это значит, что не лишним будет ещё раз обратиться к самому тексту – теперь уже с той мыслью, что описанное в нём «будущее», что называется, реально светит. Не в смысле, конечно, идиллических картин, щедро его уснащающих, а в смысле тех шагов и решений, которые он предписывает.

Итак, авторы констатируют, что «Россия находится на развилке, что ей необходимо четко определить свои цели и сделать сознательный выбор всем обществом, чтобы пройти эту развилку в правильном направлении и без необратимых потерь». Что же это за выбор, перед которым мы, согласно утверждению, поставлены, и от которого «зависит, удастся ли России, наконец, стать современной во всех отношениях страной» или «окончательно успокоится на задворках цивилизации»?

Из дальнейшего подробного и многопланового изложения следует, что это выбор из двух глобальных системных альтернатив, каждой из которых приписывается собственное технологическое, экономическое, политическое, социальное и идеологическое, даже философское измерения.

Первая из этих альтернатив однозначно маркирована как худшая - то есть она про то, чтобы «успокоиться на задворках цивилизации» - и соответствует ресурсо-зависимому, ориентированному на извлечение естественно-природной ренты типу хозяйствования. Данный тип хозяйствования обеспечил нашей стране «стабильность» на протяжении «нулевых», но совершенно противоречит интересам выживания уже в среднесрочной перспективе. Оно и понятно, ведь он не имеет вообще никакого отношения к модернизации.

Данный тип, согласно построениям экспертов ИНСОР, имеет свою «политическую надстройку» и соответствующее «идеологическое сопровождение». Первая подразумевает бюрократизацию и «вертикализацию» политической жизни, сращение власти с крупным капиталом, в принципе «распределительный», а не производящий характер управления хозяйством и обществом как таковым. В сфере общественного сознания и идеологии ему соответствуют великодержавный пафос, патернализм и, что важно, персонализация власти.

Сразу отметим специфику данного построения, в котором все элементы персонализации и «ручного» управления, идеи государства как субъекта интересов, свойственные «режиму Путина», квалифицируются как признаки «объективной» ущербности данной социально-политической модели и, в частности, её экономической бесперспективности. Полагаемые в качестве сопроводительных явлений, они возводятся к своему предполагаемому экономическому базису, лишаясь, таким образом, всякого права на самоценность или возможность альтернативной интерпретации.

По противоположную сторону от «непросвещённого патернализма» нам рисуется «великое модернизированное завтра», весь комплекс экономических, политических и идеологических элементов которого даже пересказывать не стоит. Достаточно самостоятельно пробежать доклад, чтобы убедиться: нам снова пытаются объяснить «про либерализм» - типа, в прошлый раз мы плохо поняли. Ну да ладно, это эмоции.

Суть же такова: противопоставляемые друг другу в едва ли не моральном развороте модели являются чистыми идеологическими конструктами, возведёнными на методологическом фундаменте одного из них, изначально и априорно принятого со знаком «плюс». В основе данного построения лежит либеральная идея экономического детерминизма. В результате мы и получаем вместо реальной «развилки» пару псевдоальтернатив, одна из которых критикуется, исходя из предпосылок другой, выдаваемых за «объективное мерило».

Разумеется, в системе экономических, философских и политических ориентиров либерализма, сквозь призму его метода всё, противоречащее релевантным установкам, слипается в неуклюжий ком псевдоальтернативы, в образ врага-неудачника, который, во-первых, злостен и морально неприемлем, во-вторых, неэффективен и несостоятелен. Фигура Путина и весь комплекс его достижений на посту главы страны подвёрстывается под эту модель, в результате чего сама структура рассуждения, в рамках которой достижения эти могут быть рассмотрены именно как достижения, перемалывается, дробится, стирается.

На выходе мы получаем  «цивилизацию низких пределов» и мрачную, инертную, но упорно навязчивую в отношении граждан амёбу государства, тем более заносчивую и мнительную, чем менее «продвинутую» и успешную. Вот вам прямой удар по неуверенной риторике нашей «партии власти»: «И в целом, и в российской ситуации особенно, нет ничего опаснее иллюзий, будто в консервативном обществе возможны подлинные инновационные прорывы и системное, устойчивое инновационное развитие».

Моральный и политический приоритет целого над частями, составляющий ценностный фундамент всякой реакции против либерализма, рассматривается здесь как архаическая «культура недоделанности», поддерживающая лишь обречённый на отмирание способ производства. Авторы так прямо и пишут, что российское государство «является главным ограничителем развития», поэтому оно должно устыдиться и умалиться. Едва ли не главным его модернизационным императивом становится «не мешать» - не мешать свободному индивидууму изощряться в творчестве извлечения прибыли, не мешать – прямым текстом – финансируемым из западных фондов НПО его в этом стимулировать.

В результате же такой вот дезавуации вертикали, убийства царя как «в голове», так и «в реале» инновации и инвестиции обещают политься если не рекой, то ощутимо щедрым потоком. Обратим по ходу дела внимание, что такой взгляд находится в прямом противоречии с соображениями, высказанными председателем специальной комиссии по модернизации при президенте России Владиславом Сурковым.

Хотя доклад и разделён на части, тематически соответствующие постановке проблемы, заданию цели, образу желаемого будущего и путям продвижения, на самом деле мысль авторов совершает круговые движения, непрестанно «выруливая» на одни и те же заклинания Типа «любые конкретные меры должны базироваться на соответствующей XXI веку системе ценностей. В противном случае процесс модернизации не получит необратимого характера».

Суммируя всё вышесказанное, мы отдаём себе отчёт в том, что данный доклад есть не что иное, как знак возвращения в Россию идеологии. Идеологии, негласный запрет на которую действовал в стране на протяжении всех нулевых. Однако, это совсем не та идеология, о которой всё это время говорили консерваторы, национал-патриоты и социалисты. Это – старая добрая, добросовестно «снятая» с западных «пособий по успешности» либеральная модель. Точнее, это попытка переустановить на наше родное «железо» либеральный идеологический «софт» - потому что первоначальная установка была осуществлена некорректно.

Причину прошлой неудачи либералы, как это явствует из доклада, усматривают в том, что старая система была «недоубита» и, вступив в конфликт с новой программой, начала блокировать её работу. Но параметры, в которых старая система определяется и в которых ей противопоставляются преимущества новой системы, опять же определены весьма и весьма спорным образом. Что, собственно, нужно «снести» либералам, для того, чтобы модернизированная система встала в Россию как влитая? Это, пожалуй, главный вопрос. И в одном месте авторы почти по Фрейду проговариваются: «для подлинно инновационного развития уже нужна другая страна – с другой системой ценностей и отношений, с другой политикой и социальной средой, с другой системой управления, с другим настроем в бизнесе». Осталось только сказать «с другим народом», чтобы всё окончательно встало на свои места.

О вторичном, калькированном с Запада, беспробудно «догоняющем» и антинациональном по сути характере ИНСОРовской утопии говорит всё. Их правоцентристская и левоцентристская партии, служащие столпами российского парламентаризма будущего, есть не что иное, как просто воспроизведение в качестве эталона факта колебания европейской политической практики между социал-демократическим и право-либеральным тенденциями. Занесение многодетных семей скопом в категорию малообеспеченных также красноречиво выражает многолетний тренд западного общества на разложение семьи и депопуляцию.

Последовательное ущемление государства с символическим, почти ритуальным упразднением ФСБ – что это как не попытка вырвать из истории страницы, исписанные за период правления Путина? Россия Юргенса-Гонтмахера окончательно «перезагружается» - радикально переписывает свою внешнеполитическую доктрину и идёт ко вступлению в ЕС и НАТО. Всё от начала и до конца выдержано в старых добрых тонах доктрины конвергенции, столь популярной в российских элитах горбачёвско-сахаровской закваски.

Непонятно только, почему это преподносится как новое, прорывное и модернизационное, если всё это мы видели и слышали 20 лет назад. Может быть, Гонтмахер сотоварищи рассчитывают на то, что относительно молодой президент всего этого не помнит, и воспримет в новинку? Может быть, они надеются, что он также оторван от цивилизационных корней и исторического контекста и также как и они готов списать миллионы жертв пертурбаций на «издержки вхождения в рынок» (только теперь это будет называться «рисками модернизации»)? Что ж, если так, то очень хочется верить, что Гонтмахер и на этот раз ошибается.