За что же всё-таки русские любят евреев? Не праздный вопрос без доли иронии, но ответить на него можно только разобравшись в понятиях – кто есть русские, а кто – евреи. Подобный разбор «по понятиям» опубликован в первом номере журнала консервативной мысли «Русское время», вышедшем в начале сентября при содействии Центра консервативных исследований (ЦКИ) при Социологическом факультете МГУ, а базу понятийного аппарата предложил директор «Иерусалимского института Рамхаля» Мордехай Шрики, специалист по иудаике, каббалист, широко известный в мировых академических кругах, исследователь традиционного еврейского общества.#ВРЕЗКА

Его статья под названием «Модернизм и традиционализм в иудаике» стала квинтэссенцией выступления Шрики в рамках круглого стола на тему «Еврейское общество: современность и традиции», прошедшего на базе ЦКИ во время недавнего визита Мордехая Шрики в Москву. Как можно совместить традиционные, религиозные взгляды и современные подходы материального мира? Попробуем кратко изложить наиболее важные и интересные мысли, изложенные в статье израильского учёного.

Изначальная конфликтность

Свою статью, как и положено еврейскому мыслителю, Мордехай Шрики начинает с древней притчи мудрецов Израиля о древе жизни, олицетворяющем традицию, связывающем человека с вечностью, и древе знания, символизирующем собственный путь человека, его опыт, прогресс, его развитие. В каббалистической традиции эти деревья воспринимаются как две грандиозные идеи, связывающие человека с его прошлым и с его собственным путём. Древо жизни можно назвать традицией, древо знания – современностью. Древо знания обречено на погибель, если не связано с древом жизни, но и древо жизни без древа знания иссыхает. Данная метафора по мнению Шрики, наиболее полно передаёт представление традиции о гармоничном существовании человека, идущее ещё от Адама.

Вообще, всё изложение израильского богослова преисполнено символизмом: библейские конфликты Каина и Авеля, Нимрода и Авраама, Якова и Исава – все они, по мнению Шрики, наполнены тем же смыслом: «это конфликты между принадлежностью к вечному и стремлением быть владыкой собственного времени, действовать в данном времени, и добиваться успехов в той эпохе, в которой ты находишься. Это конфликт между вечными ценностями и тем, что является приходящим». И эта же символика, по мнению Шрики, лежит в основе взаимоотношений между Каином и Авелем, ставших примером недоверия, недопонимания. «Авель – человек, который стремится к самоотдаче, к постижению истины через самоотстранение. Каин же обрабатывает землю и стремится привнести изменения на ней здесь и сейчас, он олицетворяет страсть к приобретению, ведь само имя – Каин означает – приобрести, постичь через владение».

Между Адамом, от которого произошло человечество, и Ноем, спасшим всё живое от потопа, лежало десять поколений людей, которые выродились благодаря тому, что «пошли по пути Каина». Как отмечает Мордехай Шрики, именно «подход Каина привёл человечество к катастрофе, к потопу. Вода всё смывает». В то же время, «обращение к традиции, к прошлому – это и есть путь Ноя - считает исследователь традиционного еврейского общества, - путь спасения от потопа мировых вод», ассоциированных, в частности, в геополитике, с «морским могуществом», или атлантизмом. Спасение представляет собой Ноев ковчег, пристанище в мире потопа, хаотичном, жёстоком, разрушительном. Ковчег Ноя «символизирует возвращение в утробу матери – возвращение к традиции, к истокам». Обращение к изначальности, к традиции - это и есть путь Ноя. Книга Зоар определяет это как путь метафизики, обращение к сущности, к внутреннему. «Нужно смотреть в корень» - недвусмысленно обобщает раввин, и тут же напоминает о предании, согласно которому не все сыновья Ноя одинаково позитивно относились к пребыванию в самом ковчеге. «Некоторые из них хотели его разрушить, выйти скорее на воздух, воспринимали пребывание в лоне традиции как некоторое тюремное заключение, хотели свободы, либерализма. Хотели выйти навстречу потопу. Но Бог сохранил их в традиции, ибо стены ковчега были довольно толстыми и крепкими» - обратил внимание Шрики на символизм библейской истории, указав на то, что уже с самого начала возникали попытки протестовать против традиции, выступать против неё.

Авраам и Нимрод

Десять поколений также отделяли Ноя и Авраама, человека, который навлёк на себя ненависть окружающих. Главным его врагом был вавилонский царь Нимрод, который по каббалистическому определению душевно был очень близок к Каину, что обосновал в своих трудах исследователь каббалы Ицхак Лурия (1534-1572). Нимрод, как и современные политики, стремился удовлетворить потребности каждого человека. Он обращался к людям, как сегодня политики обращаются к населению перед выборами, обещая им то, что, как ему казалось, им самим хочется, пытался удовлетворить их потребности. По сути, язычество Нимрода было аналогом современного мира, современной политики, стремлением дать массам то, что им хочется, удовлетворить их потребности. Авраам же пришёл и сказал – нет, есть нечто намного более важное. Я вам могу дать нечто намного более существенное, глубокое, а не то, о чём вы просите. Тем самым он навлёк на себя ненависть и неприятие окружающих. Само имя Нимрод, как указывает Шрики, происходит от таких понятий, как «восстание», «бунтующий человек», который хочет всё время обновления, которому всё время чего то не хватает. Авраам – это тот, кто тоже живёт в современном мире, понимая, что такое современность, но понимая также, что у всего есть свой корень, своя основа. И это ещё один библейский пример дуализма традиции и современности, их сложных взаимоотношений.

Библия также сообщает нам о том, что Авраам до определённого возраста был бесплоден и не имел детей. Менахем Реканати – выдающийся мудрец средних веков, ссылаясь на каббалу, объяснял это так: в первой части своей жизни Авраам смотрел только на прошлое. Он был человеком, который жил только прошлым, но при этом был не способен породить ничего нового. Испытание, которое прошёл Авраам в момент, когда должен был принести в жертву своего сына Исаака, показало ему, что помимо того духовного сокровища, обладателем которого он являлся, он должен смотреть в будущее, что его воплощение связано именно с его потомством, с Исааком, с развитием, с его сегодняшней жизнью. В этом заключался символизм того послания, которое Авраам услышал свыше: «Сохрани и эту часть бытия тоже. Есть и в этой молодости, в восстании, в продвижении вперед, в прогрессе - тоже свой смысл». Современность это та часть, которая должна найти правильное место в общей картине – заключает Мордехай Шрики.

Мудрость сочетания

Расцвет древнего Израиля, как известно, был связан с именем третьего еврейского царя Соломона. Блеск его царствования запечатлелся в памяти народа как пора высшего еврейского могущества и влияния. Народное предание знало очень много о его богатстве, но главное, о его мудрости и справедливости. «Мудрость Соломона была не имеющей равных объединить традиционные религиозные ценности своего народа, вечность, принадлежность к ней, консерватизм, с лучшим, что можно было себе представить как эстетические достижения, внешняя форма, общественное развитие, и найти связь между ними, когда всё новое из лучшего становилось частью единого, великого. Он смог сомкнуть настоящее, прошлое и будущее», - констатирует израильский богослов.

По утверждению Шрики «совмещение понятий сущность и существование – суть мессианской идеи. Кода оба этих понятия гармонично сочетаются, как мы видим в книге пророка Иезекиля – совмещение древа знания, древа Иосифа с древом жизни, древом Иуды - это и есть основа мессианской идеи: одно накладывается на другое, одно помогает другому. Когда эти оба понятия становятся едиными – мы приходим к совмещению традиции и современности, к чему мы должны стремиться, к ощущению биения мессианских времён». Подобное описание сочетания традиции и современности, о чём заметил Александр Дугин, также определено и в европейской мысли как «консервативная революция», а мессианство евреев сопоставимо лишь с мессианством русских, и здесь основы этого мессианства во многом совпадают – традиционализм в сочетании с развитием.

«Если одну сторону мы уподобим реальной политике, а другую сторону духовной деятельности, то мы увидим, как одно соприкасается с другим. И не смотря на это мы продолжаем жить в конфликте между теми, кто совершает реальные поступки, реально что то продвигает в этом мире, и теми, кто установил связь с вечностью. Как мы это можем разрешить?» - задаётся вопросом создатель Иерусалимского института Рамхаля, и тут же поясняет, ссылаясь на мнение человека, именем которого назван созданный им институт, что «в этом есть и вполне практичная сильная сторона. Когда одно связано с другим, то выясняется, что и политическая и идеологическая направленности могут иметь свою духовность сторону». А это, по мнению Шрики, гораздо сильнее чем одно и чем другое по отдельности.

«На примере Соломона мы видим, что мессианский процесс связан именно с идеей объединения двух этих понятий. Разрешение этого конфликта – одна из самых важных тем для всего человечества, когда устраняется противоречие между душой и телом, устанавливается единство и гармония. В машине есть переднее окно, которое указывает путь вперёд, а есть зеркало, которое указывает, что творится сзади. Это маленький пример того, как всё должно выглядеть в мире. Но надо не просто смотреть назад, а знать, понимать истоки, корни, традицию, не только не отрекаться, но всё время помнить, откуда ты пришёл, знать и любить свой народ, понимать почву, понимать основы, обращение к ним, это необходимо как постоянное состояние для того, чтобы двигаться вперёд, без этого любое движение обречено на аварию, и только в сочетании мы находим ответы на вопросы, которые перед нами возникают» - милые любому русскому человеку слова, произнесенные устами еврейского богослова.

Основы мессианства

Как отметил руководитель ЦКИ Александр Дугин, в европейской культуре в эпоху просвещения XVIII-XIX веков, сложилось совершенно ложное представление о существовании идеи прогресса, согласно которой прошлое преодолевается настоящим, т. е. традиционное, древнее общество якобы уступает место современности. Уже в начале XX века социолог Эмиль Дюркгейм, психологи Юнг и Фромм, а также европейские структуралисты пришли к выводу, что традиционное общество сосуществует в рамках современного. Так же, как ребёнок продолжает жить во взрослом и ответственен за внешние проявления его поведения, как сосуществует древнее и современное – символизмом которых являются два древа, Каин и Авель, Авраам и Нимрод, Иосиф и Иуда, Исав и Яков. По мнению Дугина, примером сосуществования традиции и современности, того, как иррациональные элементы взаимодействуют с рациональными, архаические с современными, детские со взрослыми – служит нам современный Израиль.

«Что мы видим в Иерусалиме вечером? – задаётся вопросом Дугин, ссылаясь на свидетельства и рассказы Авигдора Эскина. - Мы видим, как зажигаются огни в синагогах, и молодые люди, одев капоты и религиозные шапочки – ермолки, начинают читать священные тексты. Что зажигается вечером у нас? У нас зажигаются огни дискотек и баров, и пьяная сволочь начинает делать странные, не понятные самим себе телодвижения, набираться экстази или пивом в лучшем случае. Это типичный потоп. Таких смоет. И ничего от этого поколения, которое не помнит своих традиций, не ходит хотя бы по воскресеньям в Православную Церковь, не знает нашей национальной истории – не останется. Ничего. Даже детей».

Необходимость сочетать традицию, веру и корни со знанием и современностью стало для нынешней России вопросом выживания. Модель, изложенная Мордехаем Шрики, не отрицает ни знаний, ни прогресса. Мы не должны отказываться от современности, мы должны её сочетать с нашими корнями. Вместо этого мы, вслед за Европой, следуя сначала марксизму, а затем невнятной либеральной идеологии, взяли лишь современность. И потеряли все корни. Русские также преисполнены мессианством, как и евреи, традиционный народ, сохранивший корни и добившийся успехов в современном мире. Поэтому тот, кто не любит традиционных евреев, и не чтит свою собственную традицию, тот и не русский вовсе. Так же, как тот, кто не помнит своих корней, и не чтит своей древней традиции – тот не еврей. Будь он хоть трижды гражданином Израиля.