30 октября, в День памяти жертв политических репрессий, президент России Дмитрий Медведев разместил в своём видеоблоге обращение, которое СМИ уже успели окрестить «знаковым» и «принципиальным». В нём он выражает озабоченность тем, что в современном российском обществе наблюдается склонность к оправданию политики массовых репрессий, проводившейся в сталинском СССР.

Медведева «тревожит» тот факт, что в ходе опроса общественного мнения «почти 90 процентов наших граждан, молодых граждан в возрасте от 18 до 24 лет, не смогли даже назвать фамилии известных людей, которые пострадали или погибли в те годы от репрессий». Это, по мнению российского главы, никуда не годится. О жертвах помнить надо.

Президент убеждён, что наряду со вкусом к защите национальной истории, с гордостью по поводу достижений и побед предков современному поколению нужно прививать и чувство неприятия по отношению к тем формам политического и общественного контроля, которые практиковались в ходе нашей истории. Россияне должны испытывать ощущение трагедии в связи с тем, что происходило в нашей стране десятилетия назад, настаивает Медведев, - для того, чтобы эта трагедия больше не повторилась.

Очевидно, что в этом послании президент смелее, нежели в прежних выступлениях подобного рода, высказывается о том, каким ему видится российское общество в его развитии, какие общемировоззренческие максимы должны, по его мнению, служить ориентирами на пути этого развития. Налицо признаки того, что в случае суммирования медведевских посланий мы имеем дело с идеологическим дискурсом, по крайней мере – с его подобием. Можно даже подумать, что Медведев внял голосам, твердившим о важности идеологии для национального развития, и, наконец, решился на формирование разветвлённого идеологического дискурса от собственного лица.

Не вдаваясь в анализ примеров, позволим себе утверждение, с которым наверняка согласится большинство наших читателей: по сравнению с квазиидеологическим комплексом «первого поколения» постсоветской России – доктриной «суверенной демократии» доктрина Медведева гораздо более аккуратна, изящна и – либеральна. Медведев явным и недвусмысленным образом апеллирует к западно-европейской традиции в её культурном, правовом, политическом и социальном аспектах. Более того, порой он даже проговаривается о том, что отечественное общественное сознание не мешало бы подкорректировать по целому ряду параметров в соответствии с требованиями стандартов цивилизованности.

Так, вкрадчиво и местами незаметно Медведев и его идеологическая команда формируют габитус постпутинской России – России «вперёдовского» периода, как её окрестил наш острый на язык народ. И сегодня мы уже можем более или менее отчётливо говорить о некоторых важных чертах этого габитуса. Нравится нам это или нет, но некоторые вещи следует признать состоявшимися.

Одной из главных установок «вперёдовской» России является установка на «модернизацию без мобилизации». Это принципиальный пункт. Медведев настойчиво и даже с жаром говорит о необходимости скорейшего отхода от сырьевой модели экономики, внедрения инноваций и так далее. Эта тема была им разработана в программной статье «Россия, вперёд!» В то же время он принципиально отвергает ту стратегию модернизации, которая, можно сказать, зарекомендовала себя на протяжении российской истории. Речь идёт о подчёркнуто мобилизационной стратегии, сопряжённой с привнесением элементов командного управления в той или иной степени во все сферы жизни общества. «Элементы инновационной системы создавались – и небезуспешно – Петром Великим и последними царями, и большевиками», - пишет Медведев. – «Но цена этих успехов была слишком высока. Они достигались, как правило, чрезвычайным напряжением сил, на пределе возможностей тоталитарной государственной машины».

Вот почему пост Медведева «про Сталина» действительно является знаковым: речь здесь идёт не столько об исторической памяти и «творении кумиров», сколько об идеологическом обосновании второй части тезиса «модернизация без мобилизации».

Медведев подчёркивает, что сказать «нет» Сталину и сталинизму вовсе не значит сказать «нет» победе российского народа во Второй мировой. Утверждение весьма спорное, хотя – признаём, имеющее право на существование. Что важнее в нашем случае, это то, что Медведев непрямо, но достаточно прозрачно даёт понять: сказать «нет» сталинским репрессиям – это значит сказать «нет» мобилизации, «нет» планированию, «нет» элементам командования в управлении хозяйством, экономикой и общественной жизнью.

Таким образом, и в этом принципиально важном с нашей точки зрения пункте Медведев отдаёт дань Западу и его идеологическим стандартам. «Я убеждён, что никакое развитие страны, никакие её успехи, амбиции не могут достигаться ценой человеческого горя и потерь», - прямым текстом утверждает Медведев. Это значит «нет» принуждению во имя достижения глобальных целей, в конечном итоге – «нет» приоритету общественного интереса над индивидуальным.

Модель «суверенной демократии» нередко упрекали в противоречивости. И можно много спорить, насколько эти обвинения заслуженны. Сегодня же, как нам кажется, по крайней мере в порядке развития дискуссии, важно указать на противоречивость модели «модернизация без мобилизации». Обратите внимание, что пишет Медведев в той же статье «Россия, вперёд!»: «Мы, современные поколения российского народа, получили большое наследство. Заслуженное, завоёванное, заработанное упорными усилиями наших предшественников. Иногда ценой тяжёлых испытаний и действительно страшных жертв. Мы располагаем гигантской территорией, колоссальными природными богатствами, солидным промышленным потенциалом, впечатляющим списком ярких достижений в области науки, техники, образования, искусства, славной историей армии и флота, ядерным оружием. Авторитетом державы, игравшей значительную, а в некоторые периоды и определяющую роль в событиях исторического масштаба». И он не отрицает того, что всё это наследие, которое уже третий десяток лет бездарно проматывается, было наработано в режиме мобилизации. Что же он предлагает в качестве альтернативы мобилизационной стратегии? Ответа на этот вопрос мы в словах самого Медведева не обнаружим.

Президент успевает только указать, какой не должна быть модернизация. И указывает он на это столь решительно, что сомнений не остаётся: Медведев действительно против мобилизации. А модернизация при этом нужна – на этом он настаивает не менее твёрдо. Как минимум одной принципиальной, логически необходимой части высказывания не достаёт. Если не мобилизация, то что? Вопрос повисает в воздухе. Похоже, что о полноценной идеологии Медведева действительно пока говорить рано.