Саммит ШОС, прошедший в июне с. г. в Екатеринбурге, не только дает повод для бравурных реляций и отчетов об укреплении взаимопонимания между государствами и народами Евразии, но и побуждает задуматься над перспективами этой организации, находящейся в настоящее время на распутье. Перед ШОС стоит выбор: превратиться в заурядную консультативную структуру с ежегодными встречами на высшем уровне для производства малозначащих коммюнике, наподобие «большой восьмерки», или трансформироваться в международное экономическое сообщество, которое преобразит в XXI веке политический и экономический ландшафт на нашей планете.

Стоит напомнить, что Шанхайская Организация сотрудничества была создана в 2001г. лидерами России, Китая, Казахстана, Узбекистана, Таджикистана и Киргизии и является преемником т. н. «Шанхайской пятерки» (все вышеперечисленные государства кроме Узбекистана), основанной в 1997г. Главными целями организации в период ее создания были заявлены меры по укреплению доверия в Центральной Азии, борьба с терроризмом, экстремизмом и наркотрафиком. По мере развития организации к ним прибавились развитие экономического сотрудничества, энергетического партнерства, научного и культурного взаимодействия.

Не является секретом, что в течение нескольких лет полноправного членства в организации добивается Иран, обладающий в настоящее время статусом наблюдателя. Таким образом, Тегеран стремится вырваться из экономической блокады и изоляции, получить новые экономические перспективы.

Учитывая «виртуальное» иранское членство, ШОС обладает внушительным ресурсным и человеческим потенциалом. Общая территория входящих в нее стран составляет 30 млн. кв.км или 60% территории Евразии. Ее совокупный демографический потенциал – это четвертая часть населения планеты.

Еще важнее геополитическая ситуация объединения. Россия является ключевой страной Хартлэнда, занимая срединное и господствующее положение в Евразии. К Хартлэнду относятся и страны СНГ, расположенные в Центральной Азии. Между тем Китай – одна из важнейших стран Римланда, промежуточной береговой зоны. Выгодную ситуацию в Римланде занимает и Иран. Союз Хартлэнда и Римландом может надежно воспрепятствовать попыткам «морской цивилизации», в настоящее время олицетворяемой НАТО, влиять на процессы в Евразии.

Энергетические ресурсы данной организации в нынешнюю пору нефтегазового дефицита на планете также говорят о многом. Например, Иран и Россия в настоящее время располагают 17,6% мировыми запасами нефти, если прибавить к ним 3% мировой нефти у Казахстана и 9,5% нефтяных запасов Африки, во многом контролируемых китайцами, то получатся 30%, вполне способных конкурировать с 45% мировых запасов нефти, расположенных в зависимых от США государствах Персидского залива. Еще внушительнее картина по природному газу. Россия располагает 27% процентами «голубого топлива», Иран – 15%, еще от 7 до 8% расположено в постсоветских республиках Центральной Азии.

Велики и индустриальные возможности ШОС, особенно, если учитывать промышленный потенциал Китая, давно уже ставшего «мастерской мира». Все эти данные объективно говорят о том, что Шанхайская организация потенциально является крупнейшим экономическим и геополитическим полюсом планеты, способным поколебать гегемонию США и старой Европы. К сожалению, пока этого не произошло.

Чтобы выяснить причины явного отставания ШОС от своих возможностей, следует рассмотреть противоречия в треугольнике Россия-Китай-Иран - основных игроков ШОС. Разумеется, важную роль в организации играет богатый природными ресурсами и динамично развивающий свою экономику Казахстан, нельзя сбрасывать со счетов и Узбекистан, стремящийся играть роль геополитического полюса Центральной Азии, но эти страны не являются акторами мирового масштаба, поэтому пока их роль в интеграционных процессах ШОС рассматриваться не будет.

Иран и Россия: стратегическое сближение или тактическая игра?

Отношения России с Ираном, развивающиеся по нарастающей на протяжении последнего десятилетия, тем не менее осложнены двумя крупными проблемами: зависимостью наших стран от нефтегазового экспорта, что делает их в определенной степени конкурентами в мировой экономике, и «ядерным досье» Ирана, заставляющим Россию выступать далеко не всегда удачно и в далеко не всегда однозначной роли посредником между Ираном и Западом.

В сентябре 2008г. «Газпром» анонсировал свое участие в разработке газового месторождения Северный Азадеган на юге Ирана, компании «Татнефть» и «Лукойл» принимают участие в геологоразведке и примеряются к участию в разработке нефти на севере страны. Тем не менее, обе страны являются потенциальными конкурентами в поставе «голубого топлива» в Европу. Это особенно ярко обозначилось при проектировке газопровода «Набукко», когда влиятельные экономические круги Ирана включились в переговоры по наполнению «Набукко», альтернативного российским источникам европейского энергоснабжения, иранским газом.

Еще более поразителен пример иранского атомного проекта. Напомним, что атомная электростанция в Бушере была спроектирована еще в шахские времена, в 1974г. Вскоре немцами было начато строительство АЭС. Однако, исламская революция 1979г. и последующая ирано-иракская война существенно затормозили стройку. Затем последовали экономические санкции. В 1995г. российские компании взялись заканчивать Бушерский проект вместо ушедших немцев. Но к концу 2000г. электростанция так и не была построена. Конечно, тому есть технические причины: большой российский реактор слишком велик для спроектированного немцами комплекса АЭС, в Иране ощущается нехватка квалифицированных специалистов, разбирающихся в ядерных технологиях.

Однако, в немалой степени «долгострой» объясняется стремлением России оказывать влияние на отношения Ирана с Западом, быть модератором ядерной программы Тегерана. В 2006г. после обострения ситуации вокруг «ядерного досье» Россия предложила вариант обогащения иранского урана на наших предприятиях, что было однозначно отвергнуто иранским руководством в лице президента Ахмадинеджада и верховного лидера аятоллы Хаменеи. В сентябре того же года было заключено новое соглашение о строительстве трех обогатительных предприятий при российском содействии, при гарантии того, что иранский атом будет мирным.

Разумеется не все в поведении иранского руководства можно объяснить рационально, но нашим руководителям в Кремле нужно понять, что атомный проект рассматривается в Иране как гарантия безопасности и даже независимости страны. В настоящее время ИРИ действительно находится во враждебном окружении, учитывая присутствие американских войск в Ираке и Афганистане, военные базы в монархиях Залива, не всегда однозначные отношения с Азербайджаном. Иран явно не может тягаться с НАТО по обычным вооружениям, поэтому оружие сдерживания, как считают в Тегеране, ему необходимо.

Россия и Китай: доверять или нет?

Крупнейшими актуальными членами ШОС являются Россия и Китай. Причем если в военной и политической составляющей относительный перевес в настоящее время на стороне России, то в области экономики уверенно лидирует Китай. Российско-китайские отношения широки и многообразны. Неуклонно растет товарооборот между нашими странами. Китай является на сегодняшний день крупнейшим торговым партнером России. Военное сотрудничество предусматривает как масштабные закупки китайцами российского вооружения (правда, серьезно сократившиеся в последнее время), так и обмен военными делегациями и даже совместные учения. Огромное количество китайских специалистов и студентов проходит подготовку и обучение в российских вузах, китайцы явно проявляют интерес к российским технологиям.

И все же говорить о стратегическим партнерстве между двумя странами было бы большой натяжкой. У Китая и России, несмотря на совпадение или сходство позиций по широкому спектру вопросов, нет согласованно выработанной позиции даже по ситуации, возникающей в общем геостратегическом пространстве – в рамках ШОС. Отсутствует программа долгосрочного экономического сотрудничества. В Центральной Азии китайцы и россияне не осуществляют каких-либо совместных инвестиционных или инфраструктурных программ, рассматривая друг друга скорее как конкурентов, чем полноценных партнеров.

Динамичные двусторонние экономические отношения осложняются могуществом «теневого сектора» в экономике обеих стран, что влечет за собой контрабанду демпингового китайского ширпотреба в Россию. Зависимость российско-китайских отношений от привходящих и случайных факторов была доказана недавним закрытием «осиного гнезда» нелегальной торговли Черкизона, вызвавшим существенные трения вокруг проблемы нелегальных и полулегальных китайских коммерсантов в Москве на государственном уровне.

Но главным недостатком двусторонних отношений является отсутствие доверия друг к другу у элит обеих стран. Прозападная либеральная пропаганда в России потратила немало усилий на то, чтобы создать из китайцев «образ врага», раздуть миф о «желтой угрозе». Российские масс-медиа, ангажированные западными и отечественными олигархами, долгое время внедряли в умы обывателей миф о злокозненных китайцах, стремящихся «тихой сапой» захватить Дальний Восток и Сибирь. Вот почему руководство России, стремясь развивать отношения с Китаем, все же часто занимает настороженную и выжидательную позицию.

В то же время и в среде китайской элиты не существует, по-видимому, консолидированного мнения о том, как развивать отношения с Россией. В ЦК КПК велик процент «изоляционистов», считающих, что китайцам следует извлекать выгоды из своего растущего промышленного потенциала, наращивать экспорт США и Европу и не ссориться для этого с атлантистскими «хозяевами жизни». Более того, Збигнев Бжезинский в книге «Великая шахматная доска» недвусмысленно говорил о желательности партнерства с КНР. За счет слабой и обреченной на распад России. Он предлагал даже расплатиться с китайцами за лояльностью куском нашей территории – Приамурьем и Приморьем. Наверняка подобные предложения звучали и в кулуарных беседах американских дипломатов с некоторыми китайскими руководителями.

В то же время объективная логика говорит о том, что сотрудничество с Россией выгоднее для Китая, чем сотрудничество с США. Российские энергоносители и российские высокие технологии (конечно при условии, что деградация научно-промышленного потенциала РФ будет преодолена) могут сослужить для китайской экономики лучшую службу, чем американские ценные бумаги, неуклонно превращающиеся в фантики.

Для России сотрудничество с Китаем в осуществлении совместных экономических проектов в Центральной Азии и эквивалентный экономический обмен (не заваливание российских рынков дешевыми китайскими детскими игрушками и трусами, а импорт готовых изделий, проектирование и изготовление комплектующих для которых будет происходить в России) будет гораздо перспективнее, чем навязчивые попытки встроиться на правах бедного родственника в экономическую систему «цивилизованного» мира, где нас явно не ждут.

Иран и Китай: выстраивание Великого Шелкового пути

История иранско-китайских отношений уходит корнями в седую древность. Активные экономические контакты между двумя странами начались еще во 2-м в. до н.э. Тогда же начались и дипломатические отношения между двумя странами. В 140 г. до н.э. посол ханьского императора Чжан Цзыян прибыл в Персию для установления контактов с парфянскими царями, управлявшими тогда Ираном. Так что китайцы знакомы с Ираном не понаслышке. Да и в последние десять-пятнадцать лет между двумя странами существуют оживленные отношения. Более 50% китайского нефтяного импорта приходится на страны Ближнего Востока.

Одной из целей американского захвата Ирака была, кстати, попытка блокировать нефтяные поставки для Китая из этой страны или поставить китайское нефтяное снабжение в зависимость от Америки. После этого значение иранской нефти для Китая резко возросло. На сегодняшний день Китай является вторым после Японии импортером нефти из Ирана. Китайцы инвестируют значительные средства в иранскую нефтедобычу и нефтепереработку (иранская нефтеперерабатывающая промышленность не обеспечивает пока даже домашние нужды). Велики и поставки китайского оружия в Иран.

И все же именно китайцы заблокировали прием Ирана в ШОС на саммите этой организации в Душанбе в 2008г. Парадокс? По-видимому, китайцы хотят развивать отношения с Исламской Республикой на двусторонней основе, но решительно не готовы допускать ее на правах равного партнера в организацию, которая в перспективе будет способна решать геополитические судьбы Центральной Азии.

Подобная настороженность трех основных стран-членов ШОС в отношении друг друга не всегда продуктивна. У Ирана, Китая и России есть общие проекты, которые можно решить только на многосторонней основе. Речь идет, прежде всего, о транспортном коридоре «Север-Юг» и проекте нового Великого шелкового пути, способных осуществить переворот в мировой транзитной торговле. Магистраль «Север-Юг» способна соединить побережье Персидского Залива с Россией и Европой и обеспечить гораздо более дешевую и эффективную, чем сейчас поставку китайских и индийских товаров на европейский и российский рынок.

Новый шелковый путь создаст перспективы для поставок иранского и центральноазиатского газа на китайский рынок. Тем самым будут устранены причины для потенциальной топливной конкуренции России и Ирана, т.к. газовые потоки Ирана и Туркмении будут перенаправлены в Китай, а нашей стране останется европейский рынок.

Актуальной для ШОС остается и задача противостояния внешним угрозам. Состоявшиеся этим летом почти синхронные попытки дестабилизировать ситуацию в Иране и в Китае («зеленая революция» в Иране и волнения в Урумчи), организованные не без помощи атлантистов, подтверждают недовольство США и союзных им сил перспективой складывания нового континентального блока. Организация полноценного сотрудничества в рамках ШОС была бы достойным ответом на эти вызовы.