На текущей неделе в крупнейших западных СМИ была опубликована целая серия статей и эссе, посвящённых России, российской власти и вопросу её взаимоотношений с политическим сообществом Запада. Поводом к этому, в свою очередь, послужила серия высказываний со стороны самого российского руководства. Речь идёт, в частности, о статье Дмитрия Медведева «Россия, вперёд!» и выступлениях президента и премьер-министра Владимира Путина на «посткризисном» форуме в Ярославле, где был озвучён намёк Путина на его возможное участие в ближайших президентских выборах.

Не остались без внимания и проходящие в эти дни выборы в Мосгордуму. Так, видный активист «демократической оппозиции» Владимир Кара-Мурза на страницах американского «The Wall Street Journal» заводит знакомую пластинку: сетует на то, что все кандидаты в депутаты Мосгордумы от оппозиции были намеренно и незаконно «срезаны» на этапе регистрации. Под оппозиционерами разумеются участники движения «Солидарность» - очередной инкарнации движения «несогласных», уличённые в фальсификации подписей в свою поддержку.

Манера автора аргументировать свою позицию предельно уязвима. Это даже не публицистика – банальная диатриба. Приняв это во внимание, мы не станем пытаться развенчать версию о грубом организационном сговоре против оппозиционеров. Для нас важно совершенно другое. Дело в том, что мы в общем и целом разделяем точку зрения автора, который отмечает явные признаки существования в России власти «по ту сторону» демократии, за и помимо демократических процедур. Разница состоит лишь в том, что если господин Кара-Мурза не приемлет этой тенденции, то мы, напротив, приветствуем её.

Да, и мы согласны, что демократические институты и соответствующие им процедуры не составляют подлинной, так сказать, инфраструктуры власти. Мы, однако, не видим в этом повода для тревоги. Мы, во-первых, утверждаем, что в большей или меньшей степени данная специфика характерна для всех без исключения современных демократий, во-вторых, рассматриваем проявления внеинституциональной власти как явление в целом нейтральное, а в настоящем случае – вполне позитивное.

Вопрос, действительно стоящий, на наш взгляд, обсуждения, состоит в том, насколько оправданными являются усилия реальной политической власти по имитации демократического – в специальном значении этого слова – процесса в стране.

В этой связи уместно привести соображения известного аналитика и телеведущего Михаила Леонтьева, высказанные им на одном из заседаний российского Центра консервативных исследований: «Демократия, первоначально родившаяся как форма власти среди реально более или менее равных людей, эволюционировала в сторону того, чтобы признать равными реально неравных людей. И чем дальше она идёт в этом развитии, тем больше входит в противоречие сама с собой. Очевидно, что подобная система работать не может, соответственно, появляется система преодоления этого псевдоравенства, то есть имитация. Нужно сказать, что современная демократия дошла до высших форм этой имитации, она имитирует практически всё, публичная политика сначала отделяется от реальной, потом уничтожается вовсе.

Безусловно, существует некая непубличная стратегическая власть, которая не выходит в сферу демократии. Но проблема заключается в том, что она не может действовать в полном противоречии со своей публичной маской – это вызывает немедленную катастрофу, поскольку имитация рушится. То есть действия, для которых необходимо демонтировать демократические формы управления, недоступны для этой власти».

Таким образом, мы приходим к пониманию того, что несоответствие между декларируемыми принципами и соображениями эффективного управления, характерно не только для России, служащей объектом критики для Запада. Данная ситуация характеризует положение современной западной политической культуры в целом. Вся проблема, таким образом, сводится к тому, насколько успешно осуществляется имитация действия принципов либеральной демократии. В этом смысле вся «неправильность» российской политики заключается не в её недемократичности, а лишь в недостатке искусства имитации.

Возвращаясь к вопросу о целесообразности продолжения имитации, о смысле участия в «игре в демократию», следует отметить: российская власть с тем или иным умыслом настойчиво держит курс на участие в судьбах европейской политической культуры. В настоящей ситуации это значит, что нам не просто предстоит «догнать» наших «европейских партнёров» в их мастерстве, но и разделить с ними ответственность за поддержку «иллюзии демократии» и культивирование ложных принципов в контексте глобального кризиса.

И тут выясняется, что неестественная и неуклюжая в своих имитациях российская власть вполне может оказаться в выигрышном по сравнению со своими европейскими коллегами положении. «Благодаря кризису мы имеем некий "чистый лист", - продолжает Михаил Леонтьев. – Мы имеем возможность освобождения от той модели, которой, по большому счёту, мы не так уж долго и увлекались. У нас появилась возможность перейти к совершенно иной – консервативной общественной формации».

Согласно мысли господина Леонтьева, «момент истины» в отношении политики систематической имитации неотвратим. И тем большей катастрофой грозит этот момент, чем сильнее общественное сознание той или иной страны закрепощено в систему контуров псевдодемократических имитационных интриг. «Топорная», «неотёсанная» российская государственность, у которой по части имитации, по выражению того же Леонтьева, «все швы наружу», в этом смысле как раз не является заложницей этих контуров.

Напротив, то, насколько неестественно и неуместно чувствует себя российское общество в рамках действующей модели, говорит о том, что реальность альтернативы – более уместной, более здоровой, более перспективной – никогда не уходила за горизонт нашего сознания. Залогом тому наша историческая память и природное народное чутьё на фальшь. Поэтому все, кто наивно полагают, что стоит как следует разоблачить махинации кремлёвской власти, чтобы общество в ней разочаровалось, жестоко ошибаются. Общество с готовностью списывает все эти «ляпы» со счетов власти именно потому, что оценивает власть по совершенно иным критериям.