Общим местом либерального дискурса является исключительное значение, придаваемое идее всевозможных прав. Во всех основополагающих документах, призванных закрепить позиции западно-европейского правового сознания на общемировом уровне, мы находим перечни многочисленных прав и свобод, в том числе – свободы совести. Что понимается под свободой совести и правом самоопределения в этой сфере? Примерно следующее: никакая инстанция не может осуществлять принуждение в отношении содержания индивидуального сознания.

Речь идёт о системах взглядов и соответствующих им ориентаций в практическом поле, которые могут принимать вид идеологии, мировоззрения или их элементов, более или менее между собой согласованных. Так вот, идея свободы совести подразумевает, что человек, понятый как автономный индивидуум, автономным же образом учреждает порядок своего собственного сознания, и никакая инстанция не имеет права эту автономию попрать.

Нам известно, что сквозь призму либеральной парадигмы социальное пространство видится как пустая бескачественная протяжённость, в которой движутся и взаимодействуют атомарные индивидуумы. Нам также известна расхожая формула либеральной философии права, которая гласит: «свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого».

Ниже мы попытаемся показать, что результатом практической реализации данного принципа является систематическое ущемление прав идей. Что здесь имеется в виду? Начнём с того, что сама категория мировоззрения в её полноценной трактовке вступает в противоречие с либеральной парадигмой, поскольку процесс производства идей в рамках социума подразумевает наличие общей платформы, на которой осуществляется генезис, трансляция и конкуренция идей. Само же наличие этой единой языковой или эпистпемологической платформы указывает нам на существование той самой внеиндивидуальной «инстанции», к которой восходит, по крайней мере, рациональный элемент психического целого индивида.

Всякое мировоззрение, в том числе либеральное, подразумевает единство сознаний представителей данного социума, по крайней мере, на определённом уровне. Индивидуальные сознания не могут быть вполне автономны прежде всего потому, что существуют общие законы, по которым происходит их формирование и взаимодействие. На этом глубинном, языковом, дорефлексивном уровне сознания имеет место исключительно высокая степень детерминированности. Проникая на этот уровень, мы сталкиваемся с обществом, реально существующим до индивида и гораздо более убедительным, нежели индивид, способом.

Однако, гуманитарная дискуссия в рамках либерального сообщества не предполагает рассмотрения внеиндивидуального аспекта сознания, поскольку имеет дело, как правило, исключительно со сферой поверхностных, необязательных и безопасных частных мнений, с рябью на поверхности социального языка. Эта бестолковая свобода на территории случайного и необязательного предлагается человеку в обмен на отказ от осознанного доступа к кодам собственной культуры, к глубоким уровням собственной идентичности, к реальности человеческого, простирающейся далеко за пределы его ограниченности во времени и пространстве. Вне этого доступа говорить о мировоззрении, о вовлечённости в идейный процесс говорить не имеет никакого смысла.

Исключительно важно подчеркнуть следующее: сила и масштаб мировоззрения определяется тем, насколько полно, последовательно и осознанно оно включает в себя эти самые внеиндивидуальные элементы. То есть сила мировоззрения прямо пропорциональна степени преодоления индивидуальности.

Всякое по-настоящему значительное движение сознания осуществляется в направлении к его собственным основам, истокам. И движение в этом направлении подразумевает выход в те сферы, где в той или иной степени доминирует единство. Подчеркнём: речь идёт не об унификации на уровне проявлений, но о единстве принципа.

Грубо говоря, отдельные сознания представителей данного социума обособленны во второстепенном, но ищут пути к единству в главном. Эта структурная специфика сознания на историческом уровне раскрывается в категории мировоззренческого проекта. Всякое сильное, соответствующее своему названию мировоззрение стремится к универсальности, к тому, чтобы реально охватить всё общество. Телеология и универсализм мировоззрения составляют его сущностные стороны. Всякая заслуживающая своего названия идея по определению превышает границы единичного сознания и стремится подчинить себе общество как таковое в его целом.

Таким образом, либеральная парадигма, отстаивающая примат индивидуального аспекта сознания и преимущество сугубо индивидуального самоопределения в вопросах мировоззрения, учреждает своего рода концентрационный лагерь идей. Свобода совести регламентирует работу сознания, которое в рамках последовательного соблюдения этой свободы должно оставаться поверхностным, воздерживаясь от реализации своего глубинного аспекта, связанного с универсальностью.

Таким образом, ущемление прав идей и их носителей в рамках либеральной парадигмы происходит в контексте того самого положения о свободе совести, в соответствии с которым идея загоняется в карцер атомарного сознания и фактически лишается возможности быть реализованной. Стремясь предохранить индивидуальное сознание от пресловутого принуждения, либеральный закон не только воспрещает идее состояться в порядке мировоззренческой экспансии, он фактически закрепощает это самое сознание в области незначительного и эфемерного.

Именно поэтому либерал ополчается на консерватора, апеллирующего к общности, преемственности, целостности и глубине. Либеральный интеллектуал бдительно охраняет тайну своего могущества: предоставляя индивиду свободу в сфере мнений, он удерживает власть и осуществляет подспудное принуждение в области структур, обуславливающих саму возможность тех или иных мнений. Можно не сомневаться: тот, кто учреждает процедуру выбора и контролирует область стимулов, добьётся того, чтобы любой вариант выбора был безопасен с точки зрения сохранения его доминирующего положения.