Татары-«каракалпаки» (казанские и мишарские)
в Нижнем Поволжье

Парадоксы межэтнических связей тюркских народов в XIX-XXI вв.

Рассмотрение проблемы взаимодействия этносов в Нижнего Поволжья (в т.ч. близких по языку и традициям, но прошедших разную историю) нередко создаёт совершенно неожиданную картину, причём когда всё казалось совершенно очевидным. Именно так обстоит дело с «нижневолжскими каракалпаками».

Известно (и нашло отражение в известном романе-трилогии казахского писателя И.Е.Есенберлина «Кочевники»), что часть приаральских каракалпаков в конце XYI-XYII вв. переселялась и кочевала в междуречье рр. Урала-Жайека и Эмбы, вместе с ногайцами и казахами Младшего жуза (тоже длительное время входившие в Ногайскую орду). Вместе подверглись они в нач. XYII в. нашествию новых кочевников, джунгарских ойрато-калмыков.

Материалы для неё собирались автором «по частям» в полевых экспедициях: в июле 1973 г. (с. Сеитовка Краснояпского р-на Астраханской обл.), октябре 1982 г. (пос. Александров Гай – райцентр Саратовской обл.), сентябре 1988 г. (с. Сеитовка) и мае 1989 г. (пос. Ал. Гай) – оба раза совместно с. проф. Л.Ш.Арслановым и далее по Астраханской обл., вплоть до мая 2000 г.

Значительной удачей стало обнаружение в 1987 г. в Госархиве Астраханской обл. Подробного документа, озаглавленного «Переписка с Астраханским губернским правлением, с Черноярским, Астраханским земскими судами, саратовским губернатором и др. учреждениями об отводе земель в Саратовской губернии для каракалпаковских киргизов (казахов. – В.В.)» за 1836-49 гг. (ф. 2, оп. 1, ед. хр. 238. Лл. 1-449).

Параллельно и несколько ранее, в 1972-81 гг., татарский говор и фольклор «каракалпаков» (особенно, на примере их группы в Палласовском р-не Волгоградской обл.) внимательно изучал видный тюрколог-этнодиалектолог, Заслуж. деятель науки Республики Татарстан, проф. Л.Ш.Арсланов (г. Елабуга).

Работая поначалу отдельно, ряд экспедиций и итоговых научных публикаций мы затем осуществили сообща. Теперь возникла необходимость собрать разноплановые данные о «каракалпаках» и пополнить их новыми.

Прежними исследованиями было установлено, что в самом конце XYIII в,, в 1798-99 гг., при имп. Павле I, группа солдат-казанских татар, происхождением из окрестностей Бугуруслана, Бугульмы и Белебея на границе Татарстана, Башкортостана и Оренбуржья, бежала от службы в казахские степи и вместе с ордой султана Букея перешла в 1801 г. р. Урал-Жайек, прибыв в Нижнее Поволжье. Султан назвал их по характерным чёрным шапкам «каракалпак» (далее – просто «калпак»), а сын его Жангир (Джихангир, Джангир) свёл воедино, выдав перед властями за приведённых им в подданство иностранцев, хивинских подданных, кочевых каракалпаков.

В период 1817-27 гг. «каракалпаки» добились «приёмного приговора» в казахское общество. Но уже в 1827-42 гг. они были изгнаны султаном Жангиром из орды за непослушание и жили на границе, как раз в собственно российских пределах.

На место этих «не оправдавших доверия» «каракалпаков» Жангиром были приняты.в орду новые татары из живших тоже по соседству, на этот раз мишари пензенского происхождения из Чембарского уезда («алты-авыллы» - «шестисельные»), также получившие название «каракалпак». Известны их родственные связи (исходные или через браки?) с мишаро-татарскими с. Лятошинка в Старополтавском р-не, двумя др. сёлами в Ленинском р-не нынешней Волгоградской области. Все эти населённые пункты тоже возникли в рассматриваемые времена и расположены недалеко – в 120-150-и км – от основного ареала сложения и проживания «каракалпаков».

Но только основная часть «каракалпаков»-мишарей недолго прожила среди казахов – они переселились на другой берег Волги, к Астрахани, в район нугае-татарского (юртовского) с. Солянки, затем ещё южнее – в Ново-Кучергановку, Биштюбиновку и далее до Зензелей на низовой границе с Калмыкией. И прозвище их сохранено в одном из местных наименований с. Ново-Кучергановка – «Каракалпак-аул», а также памятно отдельным семьям среди зензелинцев (полевые сборы и данные Л.Ш.Арсланова).

В 1842 г., вероятно, в прямой связи с отъездом «каракалпаков» мишарских, Жангир разрешил вернуться под свою власть желающим из «каракалпаков» казанских. Потомки тех, кто последовал этому разрешению, сейчас живут в качестве фактически татарской субэтнической группы, но ассоциированной с нацией казахов, в пос. Касталовка (райцентр) и оз. Аралсор в Западно-Казахстанской области и при ж.д. станциях Палласовка (в с. Савинка и пос. Кумысолечебницы) Палласовского района в Волгоградской обл. и Александров Гай – в Саратовской.

Небольшая часть мишарей осталась в орде, и жители урочищ Сегир-Кудук и Сарбаста вблизи Бурсы являлись потомками соприкосновения обеих подгрупп, имея частично мишарские черты в диалекте.

Перешедшие же после событий в сами российские пределы, в основном, в низовые уезды Астраханской губернии, более ранние, «казанские» «каракалпаки» ассимилировались, уже смутно помня о своей татарской специфике происхождения (но сохраняя некоторые особенные черты), среди казахов в с. Винное Володарского района и в с. Лапас Харабалинского района и сс. Сеитовка и Ланчуг Красноярского района.

Так возникли три этнические подгруппы (две – от «казанских», одна – от «мишарских»), носящие название «каракалпак» («калпак») или происхождение которых несложно восстанавливается по документам и полевым материалам.

Дореволюционные исследователи (П.И.Небольсин, А.Н.Харузин) предлагали разграничить две исходные группы как «действительных» и «мнимых, по названию», иначе «старых» и «новых» «каракалпаков». Хотя «новыми» в аспекте факта их переселения и «мнимыми» по отношению к крупному этносу каракалпаков Приаралья (на которых ссылались с ведома и при личном участи хана орды!) являются, конечно же, обе группы.

Гораздо более удачно назвал их Л.Ш.Арсланов «уральскими» и «астраханскими»« – по проживанию ныне вблизи г. Уральска или г. Астрахани. «старых» и «новых». Автором же сообщения было предложено подразделять татар-»каракалпаков» и их потомков по субэтническому и диалектному признаку – на «казанских» и «мишарских» (более ранних в их миграции в букеевскую орду и более поздних, но быстро отселившихся).

И те и другие, сохранив этническую основу, но прервав связи со своей прародиной в Среднем Поволжье, находились более или менее длительное время (отчасти, до сих пор) в отношениях «ассоциации» («примыкания») с более многочисленными и тоже тюркоязычными, кочевыми казахами-букеевцами Нижневолжья.

Следует оговорить особо один важный момент. Отстаивая тезис о «татарских» происхождении и этнической принадлежности «каракалпаков», мы с уваж. Л.Ш.Арслановым стремились к точному соблюдению в этой проблеме научной и исторической справедливости. И, с другой стороны, вовсе не имели в виду (как могло кому-то показаться накануне и в период Всероссийской переписи населения 2002 г., как и сразу после неё) нарочитого «расчлениения» татарского народа и его забытой, «каракалпакской» («калпакской»), части на предельно дробные субэтнические образования. («татары» – «каракалпаки» – «мишари», или «ногаи»).

Напротив, эти термины известны и бытуют (с разной степенью отчётливости) среди самого данного населения и его соседей, они могут быть вполне приемлемы и эффективны в научном описании.

Проживающие в Александрово-Гайском районе Саратовской обл. русские (выходцы из уральских казаков или крестьян-переселенцев) нередко считали живущих у ж.д. станции «каракалпаков» «светлоглазыми казахами». Хотя сами здешние казахи-букеевцы отчётливо понимали и понимают их специфику в традициях и особенностях бытовой речи.

В общении между собой представители этого населения сохранили (Л.Ш.Арсланов) диалект татарского языка (отчасти, с некоторым казахским влиянием), бытование в фольклоре общетатарских баитов «Шурале», «Сак-Сок» и др., типичные мелодии танцевальной музыки. Поступают данные об участии отдельных «калпаков», вместе с другими многочисленными здесь татарами, в «сабантуях» и др. народных торжествах, которые стали проводиться за последние 10-15 лет в Западно-Казахстанской области тоже.

В личных документах члены одной и той же семьи могли значиться и «казахами», и «татарами», и даже «башкирами» – собственно, иногда и «каракалпаками», но не столь часто, как имело место в соседнем Казахстане. Чаще себя, по нашим наблюдениям, они именовали усечённой (и, как представляется, во избежание прежней путаницы, более предпочтительной) формрй этнонима, – «калпак», мн. ч. «калпактар».

По переписи 1926 г. в Уральском округе Казахской АССР числилось 845 «каракалпаков»: 595 в Таловском и 250 в Жанибекском районах. Вероятно, не меньшее число носителей «калпакского» диалекта и фольклора записалась «татарами», «казахами», «башкирами». И сопоставимое количество проживало уже тогда в соседних поволжских областях РСФСР. Таким образом, примерная численность «калпаков» (прежде и сейчас) может быть оценена в 3-4 тыс. чел.

Другая часть потомков «казанских» (ранних) «каракалпаков» в 1842-90 гг. переселилась в низовья, дельту Волги вплоть до Прикаспия. Ассимиляция их потомков среди тюрок-соседей изменила исходную этноидентичность в новую, групповую, на уровне родовой. Такова семья «казахов рода каракалпак» Ягудеевых в с. Винном Володарского р-на, чья изменённая татарская фамилия («ягуди» - «еврей, иудей») содержит намёк на более сложную в деталях этноконфессиональную историю её представителей.

Дополнительный интерес приобретают те переселенцы, кто присоединились не к казахам, а к их соседям, полукочевым ногайцам-карагашам – в нынешней, с 1978 г., зоне Астраханского газоконденсатного комплекса.

Ногайцы-карагаши старшего поколения ещё в нач. 70-х гг. XX и. помнили о нескольких переселениях этих «каракалпаков» в их аулы, последнее из которых произошло в 1890 г. Переехавшие поселились и их потомки проживают сейчас в сс. Сеитовка, Ланчуг и Лапас. Семьи их тогда вступали в карагашское общество – в с. Сеитовка приписались к роду Шобалатчи-Найман. «Приехали откуда-то, говорили как по-казахски, и арба была на казахский манер – четыре колеса, крытая», – сообщали информаторы.

Характерно, что при родном татарском и хорошем знании (их отличительная черта даже в оценках владетеля орды) русского языка, «каракалпаки» в общении с новыми соседями воспользовались более понятным для последних, усвоенным ими вариантом казахского языка.

И их потомки уже вскоре стали считаться здесь своими, но чуть-чуть особыми – «ногайцами каракалпакского происхождения, рода», из, якобы, возможных среднеазиатских выходцев, с утраченным некогда «каракалпакским» языком (так сообщали информаторы, в т.ч. и связанные с данной группой, мыслил себе и автор статьи в его студенческие годы) …

При этом профессор-этнодиалектолог Л.Ш.Арсланов исключительно удачно отметил остаточное существование и проявление у самых старших потомков «каракалпаков», при их беседах с приезжими из Татарстана, особенностей приуральского диалекта татарского языка, вынесенного их служилыми предками в самом конце XYIII в. со степной границы Оренбуржья, так и сохранённого «на слуху» из поколения в поколенияе.

Возникали и весьма любопытные дискуссии по «каракалпакскому» вопросу. Выступая неоднократно в 1988 г. в харабалинской районной газете, Исхак Хамзаевич Ильясов, выходец из рода «каракалпаков» в традиционном карагашском с. Лапас, тогда активист нового ногайского общества «Бирлик», а ныне – сотрудник медрессе при мечети с. Старо-Кучергановка., рассказывая о славной службе своих лапасских предков-мужчин в царской армии, утверждал. «Каракалпаки – истинные ногайцы, черпающие свои истоки прямо от летописных «чёрных клобуков». Он пересмотрел свою версию, ознакомившись, по совету автора статьи, с архивными документами и сталкиваясь затем, на работе в исламском учебном заведении, с жителями с. Ново-Кучергановки, тоже историческими «каракалпаками из мишарей».

Обратимся к последним. Они, что любопытно, проживают в селе вместе с казахами, переехавшими сюда с правобережья в послевоенные годы (44% татар-мишарей, 33% казахов). Проявляют тоже несколько ослабленную этноисторическую память, истолковывая иногда топоним «Каракалпак-аул» как обозначение «клуба чёрного дыма, как шапки, над бугром, где расположено село».

Одна лишь жительница Ново-Кучергановки Гюльбану Миналиевна Неклюдова (Давлетшина), 1936 г. рожд., вспомнила рассказ своей бабушки Марьям Хасьяновны Абдрашитовой (1900-88), из рода переселенцев: «Наши родители приехали сюда откуда-то, а у мужчин шапки были большие чёрные, какие иногда муллы носят. Себя называли каракалпаки мишары».

И сейчас жители этого села себя обозначают как «другие мишари» («артык мишэрлэр»), в отличие от городских и иных мишарских. Несложный хронологический расчёт показывает примерное совпадение времени переселения их предков с переездом «мишарей-каракалпаков» из казахской орды, а затем из близлежащего юртовского с Солянка (II-ая пол. XIX в.) на нынешние места проживания.

В двух соседних сёлах мишарей, связываемых с «каракалпаками» (Ново-Кучергановка и Биштюбинка Наримановского района Астраханской обл.), насчитывается немногим более 1 тыс. татар (1989 г.).

Итак, в Нижнем Поволжье и прилегающих степях обнаруживается ещё один вариант использования этносоциального термина «каркалпак» – если и связанный с каракалпаками Средней Азии, то только косвенно, по совпадению и специальному (политически) использованию. Все здешние «каракалпаки» («калпаки») и их потомки происходят от различных групп татар Средневолжья, связанных в своей истории с проживанием (некоторое или длительное) время в кочевой среде казахов-букеевцев (после возникновения в 1801 г. здесь их большой орды).

В настоящее время обозначение «каракалпак» стало субэтническим (на этнокультурном «стыке» татарского и казахского, отчасти ногайского народов), подчас и просто традиционно-историческим. Собственно «каракалпаки» (или, лучше, – «калпаки») – это группа казанско-татарского (в некоторых семьях – и мишарского) происхождения, в пограничье нескольких российских областей с Казахстаном, имеющая свою специфику и реальное субэтническое самоназвание, но сохраняющая отношения «ассоциации» в среде окружающих их казахов.

Их прежние сородичи в составе низового казахского и карагаш-ногайского населения испытали процессы ассимиляции, и для них «каракалпак» – это дополнительное обозначение, близкое по сути к родовому, типичному в бывшем кочевом или полукочевом сообществе.

У бывших «каракалпаков-мишарей» вблизи г. Астрахани особенности истории с переселением в степь к казахам уже забыты; для них обозначение «каракалпак» (и лишь в одном селе, «Кельдермеш – Каракалпак – Ново-Кучергановка») является, в лучшем случае, уже пережиточным и лишь топонимическим.

Приведённый материал свидетельствует об исключительной сложности и неоднозначности этноисторических процессов на прибрежных и степных просторах юга России. Очевидно, что для тюркоязычных (как и других) народов сходство названий – далеко не всегда надёжный довод в пользу постулата об их современном или древнем родстве, и рассмотренные примеры подтверждают это.

Этническая история продолжается, а фактический материал по связям тюрок Нижнего Поволжья поистине неисчерпаем. Дальнейшее внимательное и совместное изучение (специалистами разных регионов и научного профиля, включая молодых учёных) нынешнего и дальнейшего развития групп нижневолжских «каракалпаков», а также их потомков и крайне желательно, и весьма необходимо.