Александр Дугин: "Люди своего народа должны отвечать за своих соплеменников"

На вопросы "Полярной Звезды" отвечает лидер Международного "Евразийского движения" Александр Дугин.

- Александр Гельевич, сейчас мы переживаем очередное обострение обстановки в Кавказском регионе. В частности - обострение отношений с Грузией в связи с пересечением границы чеченскими боевиками. Почему именно сейчас это приобрело такое принципиальное значение? Ведь боевики и раньше находили прибежище в Грузии и это не вызывало столь бурной критики со стороны России, а сейчас российская демократия не щадит своего старого друга - Шеварнадзе. Связано ли это с какими-то новыми факторами в Чечне в чеченской политике Кремля?

Александр Дугин: Я считаю, что это связано с процессом распада СНГ. До определённого момента Москва рассматривала (и отчасти до сих пор рассматривает) страны СНГ, как возможных участников будущей единой евразийской конфедерации. И чем больше приходит осознание того, что отдельные государства СНГ - это просто государства-нации, тем больше пропадает какое бы то ни было желание рассматривать их как своих партнёров.
И в ответ на русофобию, которая царит в значительной части стран СНГ, Москва начинает отвечать как государство-нация по отношению к государству-нации. Если рассматривать такое взаимное соотношение государств-наций, не учитывая потенциальной перспективы их объединения в новую евразийскую конфедерацию, тогда действительно возникает совершенно логичное желание у Кремля - действовать силовыми методами, т.е. использовать те геополитические рычаги, которые имеются в наличии. В частности - использовать сепаратистские тенденции внутри Грузии (в Южной Осетии и Абхазии), а также те откровенно враждебные шаги Тбилиси, как например, в значительной степени бездействие в отношении чеченских боевиков в Панкисском ущелье. Я полагаю, что речь идёт о гораздо более глубоких явлениях, нежели просто об обострение ситуации на Кавказе. Речь идёт об очень трагическом процессе, который можно назвать - разочарование в интеграционных процессах. Это мы видим в Грузии, в более мягкой форме - в отношениях с Украиной. Я считаю, что это не правильно. Мы в любом случае должны рассматривать наших партнёров по СНГ как возможных, потенциальных участников евразийского блока. Но для этого надо иметь очень серьёзную и долгосрочную волю к возрождению величия России, как глобальной континентальной державы. Мне представляется, что у советников нашего президента, который сам, на мой взгляд, ориентирован именно на это, сдают нервы. Мы слышали, как Ястржембский выступил против евразийского проекта, а значит косвенно - против интеграции и против этих перспектив. Я не исключаю, что именно с этой нервной реакцией на происходящее связаны эти процессы.

- Недавно в г.Ростове-на-Дону прошла всероссийская научно-теоретическая конференция <Геополитика Кавказа: терроризм, этнонационализм, экстремизм>. Вы там выдвинули концепцию т.н. евразийского федерализма, как проекта реструктуризации северокавказского региона. В чём суть концепции, как её осуществление может способствовать урегулированию обстановки и как её воспринимают во властных структурах?

А.Д.: На мой взгляд, это единственный логический путь этнической политики России. Пока мы не признает этнос в качестве политической, юридической инстанции мы в принципе не можем говорить на тему принадлежности того или иного гражданина России к этнической структуре. Пока у нас этнос не является юридической категорией, для нас нет чеченцев, для нас есть граждане Российской Федерации. К какому этносу они принадлежат - это с точки зрения законодательства не играет никакой роли. Тоже самое имеет место и в отношении всех остальных народов Северного Кавказа. У нас есть административные единицы и есть гражданство. Для того, чтобы решать сложнейшие межэтнические ситуации нам необходимо пересмотреть своё отношение к этносу как к таковому и придать ему статус политического субъекта. В этом суть евразийского федерализма. С точки зрения решения ситуации на Кавказе мы знаем, что множество республик, в частности - Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия, Дагестан, представляют из себя полиэтнические структуры. Т.е. это административные объединения нескольких некомплиментарных и различных по отношению друг к другу в культурном смысле этносов. Это создаёт опасносность потенциального конфликта на Кавказе, который при малейшем ослаблении центральной власти или социальных проблемах, вспыхивает в виде этнических столкновений. Решить эту проблему, на наш взгляд, можно только с помощью евразийского федерализма. И мы её выдвигали на этой конференции. Эта концепция находит очень серьёзное понимание у наших властных структур, т.к. логически - это единственное, что можно в средне- и долгосрочной перспективе предложить для реструктурализации политического пространства на Северном Кавказе, но также и в Краснодарском крае и даже в Москве, т.к. межэтнические конфликты в значительной части российской территории становятся всё более и более, увы, актуальным явлением.

- Вы говорите о том, что надо придать этносу статус политического субъекта. Это и есть суть суть евразийского федерализма, но в таком случае, что это означает на практике? Что будет означать реструтурализация политического пространства на этой основе?

А.Д.: Придание статуса политического субъекта этносу - значит признать сам юридический факт существования различных этнических групп в России. В этом действительно состоит суть евразийского федерализма. Мы должны узаконить сам факт существования этносов и народов, которые живут в нашей стране. Смысл в том, чтобы фактически применить на практике юридический принцип коллективной ответственности. Люди своего народа должны отвечать за своих соплеменников, отвечать в том числе и юридически. И если представители одного народа регулярно совершают в отношении представителей другого народа какие-то непростительные поступки, то это сказывается не только на отдельных гражданах, но и на всём народе. В такое случае самоуправление этносов и авторитеты каждого этноса начнут следить за упорядачиванием собственной жизни. Этносы в евразийском федерализме отрываются от земли, т.е. никакой этнос не имеет право на владение землёй. Мы не создаём квазигосударственные образования на базе этносов, мы просто признаём коллективную этническую ответственность народа за свои собственые действия. Земля же находится исключительно в ведении государства. Тем самым мы полностью подрубаем основы любого сепаратизма впердь, но и компенсируем определённые издержки такого подхода государственной гарантией развития культуры, развития языка, развития самобытности (экономической, хозяйственной, конфессиональной). В этом заключается смысл концепции евразийского федерализма.

Реструктурализация геополитического пространства на базе евразийского федерализма означает, что мы расформировываем административные существующие там единицы, которые подчас состоят из многих или нескольких этносов, включённых туда условно, специально для того, чтобы создавать потенциал межэтнического конфликта. Например, адыги распределены по трём республикам: Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии и Абхазии, которая принадлежит Грузии, хотя - это один народ. Для того, чтобы этот народ мог управляться как единое целое необходимо вводить концепцию евразийского федерализма. При этом, я ещё раз подчёркиваю, что это самоуправление этносами не должно быть привязано к территории, чтобы не возникали спорные моменты. Народы могу жить так, как они живут - мозаично, компакто, как угодно.

- А столица данного этноса где будет?

А.Д.: Столица этноса - это понятие совершенно не евразийского федеразима. У этноса может быть руководство, некие духовные и социальные авторитеты, они могут находиться в самых разнообразных точках. И никто не говорит о том, что надо как-то притеснять народы или как-то перераспределять. Столица бывает только у административного образования. Этнос - не административное образование, он не привязан к территории. Этнос привязан к культуре, к языку, к конфессии и т.д. Это очень тонкая и новаторская концепция. Но на мой взгляд, только она решает межэтнические проблемы в таком сложном пространстве как Россия.

- Вы говорите о коллективной ответственности этноса. Но это определяет возможность и наказания целого этноса за проступки отдельных его представителей?

А.Д.: При чём это наказание должно быть осуществлено не другим этносом, а авторитетами своего собственного народа. На практике, как ни странно, это всё присутствует. Лидеры общин при возникновении определённых конфликтов вызываются во внутренние органы или в руководство администрации, где с ними проводятся беседы, они пытаются установить какой-то порядок в своих собственных общинах. Но сейчас это делается просто незаконно, т.к. сегодня не существует юридического понятия - чеченец, русский, татарин и т.д. Существует гражданин России, который приписан к той или иной административной единице. Поэтому, применить какое-то давление или поощрение к этнической единице принципиально невозможно. С этим мы, кстати, столкнулись и в Чечне. Чеченцы есть и они хотят быть чеченцами. С точки зрения закона они просто граждане Российской Федерации и мы никак не можем определить, что у нас в этом регионе происходит. Если мы признаем чеченцев политическим субъектом, тогда всё становится понятным: возникает легальная, прозрачная и корректная форма взаимоотношения федерального центра с чеченским народом, и в этом случае мы действительно начинаем обращаться с чеченским народом в целом. И когда чеченцы получат статус политического субъекта, то тут же конфликт почти сойдёт на нет. Т.к. в значительной степени требования чеченцев - это признание их этнической самобытности. Поскольку мы отказывались признавать этническую самобытность чеченцев юридически, они просили большего, т.е сепаратизма. Это достойное и почётное условие перемирия - единое государство - много этносов. Это и есть евразийский федерализм. При чём, обратите внимание, что русский народ резко повышает своё юридическое и политическое значение. Т.к. русские - самый крупный народ, и долгое время мы были лишены именно этнического статуса. Надо сказать, что Государственная Дума недавно приняла совершенно анти-евразийский закон об отказе фиксировать этническую принадлежность в паспорте. К этому необходимо будет вернуться в случае евразийского федерализма. Каждый народ должен чувствовать гордость за принадлежность к нему. Каждый человек должен испытывать чувство национального достоинства, национальной гордости за принадлежность к своему этносу. При чём это не должно быть строго фиксировано. Если человек выбирает другой этнос - по культурным соображениям, языковым, конфесиональным - он имеет полное право это сделать. Нет никакой жёсткой привязки к биологической среде. Люди могут выбирать этнос, но выбрав свою этническую принадлежонсть они уже будут и отвечать за это.

- Оцените перспективы возможной стабилизации в Чечне. Есть ли в принципе такие перспективы? Примерно год назад президент Путин стал проводить аналогии с наведением порядка в Западной Украине, в Прибалтике после Великой Отечественной Войны, когда <лесные братья> орудовли там десять лет.

А.Д.: Дело в том, что самый главный вопрос в Чечне был решён. Когда президент Путин пришёл к власти, Россия стояла на грани распада в целом. Уже не только Чечня представляла собой квазиавтономное образование, но чеченские боевики замахнулись и на Дагестан. Этот процесс распада был решительно и быстро остановлен. Казалось, что после Хасавюрта, никогда не будет введения войск и никогда не будет военных успехов, но было и то и другое, и фактически мы локализовали очаг в Южной Чечне. Принципиальные обещания, на мой взгляд, Путин выполнил. Другое дело, что сейчас возник новый этап проблемы - военная тема в значительной степени исчерпана. Поскольку подавление боевиков в горах Южной Чечни военными средствами почти невозможно при реальных условиях той местности. Всё равнинное пространство, которое мы могли освоить, мы освоили. Теперь вопрос стоит за политическим решением. Тут опять логический тупик. Политическое решение ситуации в Чечне возможно, на наш взгляд, исключительно на евразийской основе. Иными словами мы должны предложить чеченцам право некоего политического статуса. Мы должны признать чеченцев - чеченцами на политическом уровне, предоставив им своеобразные права. Не чеченскую республику, а именно чеченцев как этнос, т.к. чеченская республика для всех чеченцев - это противоречивая вещь. Для тех, кто не смиряется с поражением военных - это просто предатели чеченской идеи, для тех чеченцев, которые перешли на нашу сторону - это некий инструмент работы с федеральными структурами, ведь они в значительной степени от чеченских масс в той или иной степени отчуждены. В этом отношении сейчас очень опасная тенденция о признании чеченской конституции. Конституцию надо создавать только тогда, когда есть общий консенсус, общая убеждённость в неких единых основных ценностях народа. Чечне до этого очень далеко. Поэтому, при отсутствии политического проекта для Чечни, а его просто нету, т.к. кроме евразийского проекта ничего не заработает, мы перевели эту ситуацию в стадию вялотекущей. Мне кажется, что это очень неправильный подход, потому что мы будем терять людей. Силовой потенциал исчерпан. Дальше военными средствами добиться абсолютно ничего уже невозможно. И в этом смысле, мы подошли к концептуальному, а не к военному тупику. К сожалению, подчас в истории отсутствие достаточного интеллектуального ценза или возможность осознать некую схему или модель является предлогом для очень глобальных исторических промашек. Та критика, которую мы слышали от Ястржембского в адрес евразийства всё больше набирает политического значения для решения именно оперативных проблем. И это очень тревожный факт. Если кто-то в окружении президента открыто выступает против применения евразийского проекта и отказывается концептуально рассматривать эту модель, соответственно первое лицо не может принять жёсткого решения, если его советники находятся в таком противоречивом состоянии. Одни предлагают евразийский проект, а другие откровенно его оспаривают.

- Создаётся впечателение, что этот вялотекущий процесс в Чечне будет продолжаться:

А.Д.: Я полагаю, что в какой-то момент ситуация измениться. Но к сожалению наше руководство действует исключительно в форс-мажорных обстоятельствах. Ещё раз подчеркну, что военный этап - абсолютно исчерпан, должно быть политическое решение. А политическое решение неизбежно должно быть только на основе евразийства. Как только это решение будет принято, тогда и измениться ситуация. Я не думаю, что этого надо долго ждать, но к сожалению миром люди не понимают. Пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Люди будут спорить - евразийская или не евразийская страна Россия, нужно ли проводить социальную политику или не нужно. Точно также как в вопросе с либерализмом - пока не произойдут социальные бунты, никто не откажется от совершенно неправильной правительственной либеральной политики. Тоже и с Чечнёй - пока что-то чудовищное не произойдёт, ни у кого на высшем уровне всерьёз до евразийского проекта руки не дойдут. Хотя уже все структуры - и в самой Чечне (я имею ввиду Ахмада Кадырова) и многие представители Южной Чечни, и руководство Южного Федерального Округа и военные, все понимают, что необходим евразийский проект. Но г-н Ястржембский у нас западник и понятие Евразии его эстетически не привлекает, он видит себя европейским человеком и любой намёк на азиатскость, видимо, ему претит. К сожалению, такие мелочи упираются в жизни наших людей.